Для тех, кто только начал учить английский
|
 |
|
Страница 4 из 15
| Rip's sole domestic adherent was his dog Wolf, who was as much hen-pecked as his master; For Dame Van Winkle regarded them as companions in idleness, and even looled upon Wolf with an evil eye, as the cause of his master's going so often astray. True it is, in all points of spirit befitting an honorable dog, he was as courageous an animal as ever scoured the woods - but what courage can withstand the everduring and allbesetting terrors of a woman's tongue? The moment Wolf entered the house his crest fell, his tail dropped to the ground, or curled between his legs, he sneaked about with a gallows air, casting many a sidelong glance at Dame Van Winkle, and at the least flourist of broomstick or ladle, he would run to the door with yelping precapitation. |
Единственным домашним сторонником Рипа был его пёс Вольф, который был настолько же забитым, как и его хозяин, ибо хозяйка Ван Винкль рассматривала их как товарищей по безделью и даже смотрела на Вольфа злым взглядом как на причину частых отлучек его хозяина. Верно то, что во всех отношениях духа, приличествующих честной собаке, он был подобен храбрейшему животному, который когда-либо рыскал по лесам, но какая храбрость может противостоять постоянным и вездесущим нападкам женского языка? В тот момент, когда Вольф входил в дом, его холка опадала, его хвост опускался к земле или был закручен между ног, он крался с видом висельника, бросая многочисленные косые взгляды на хозяйку ван Винкль, и при малейшем взмахе метлы или ковша бежал к двери с тявкающей стремительностью. |
| Times grew worse and worse with Rip Van Winkle as years of matrimony rolled on; a tart temper never mellows with age, and a sharp tongue is the only edged tool that grows keener with constant use. For a long while he used to console himself, when driven from home, by frequenting a kind of perpetual club of the sages, philosophers, and other idle personages of the village; which held its sessions on a bench before a small inn, designated by a rubicund portrait of His Majesty George the Third. |
Времена становились всё хуже и хуже, как шли годы супружества; раздражительный нрав никогда не смягчается с возрастом, и острый язык становится единственным заострённым инструментом, который становится острее от постоянного использования. Постоянно он привык утешать себя, часто посещая разновидность вечного клуба мудрецов, философов и других праздных личностей деревни, который проводил свои заседания на скамейке перед маленькой гостиницей, обозначенной румяным портретом Его Величества Георга Третьего. |
| Here they used to sit in the shade through a long lazy summer's day, talking listlessly over village gossip, or telling endless sleepy stories about nothing. But it would have been worth any statesman's money to have heard the profound discussions that sometimes took place, when by chance an old newspaper fell into their hands from some passing traveller. How solemnly they would listen to the contents, as drawled out by Derrick Van Bummel, the schoolmaster, a dapper learned little man, who was not to be daunted by the most gigantic word in the dictionary; and how sagely they would deliberate upon public events some months after they had taken place. |
Здесь они привыкли сидеть в тени в течение долгого ленивого летнего для, вяло обсуждая деревенские сплетни или рассказывая бесконечные сонные истории ни о чём. Но услышать происходящии дискуссии стоило бы чиновнику за любые деньги, когда случайная газета попадала им в руки от случайного путешественника. Как торжественно они слушали содержание, когда его протяжно читал Деррик ван Буммель, школьный учитель, проворный учёный маленький человек, которого не устрашало самое гигантское слово в словаре и как мудро они размышляли об общественных событиях через несколько месяцев после того, как они произошли. |
|
|
|
