Для тех, кто только начал учить английский
|
 |
|
Страница 15 из 15
| To make a long story short, the company broke up, and returned to the more important concerns of the election. Rip's daughter took him home to live with her; she had a snug, well-furnished house, and a stout cheery farmer for a husband, whom Rip recollected for one of the urchins that used to climb upon his back. As to Rip's son and heir, who was the ditto of himself, seen leaning against the tree, he was employed to work on the farm; but evinced an hereditary disposition to attend to any thing else but his business. |
Короче говоря, толпа разошлась и вернулась к более важным делам выборов. Дочь Рипа взяла его к себе домой жить у неё; у неё был уютный, хорошо меблированный дом и плотный весёлый фермер к качестве мужа, в котором Рип признал одного из тех пострелов, которые когда-то карабкались на его спину. Что касается сына и наследника Рипа, который был точной копией его самого, которого видели прислонившимся к дереву, его наняли работать на ферме; но он показывал наследственную склонность заниматься чем угодно, кроме дела. |
| Rip was resumed his old walks and habits; he soon found many of his former cronies, though all rather the worse for the wear and tear of time,and preferred making friends among the rising generation, with whom he soon grew into favor. |
Рип теперь возобновил свои старые походы и привычки; он вскоре нашёл многих из своих бывших закадычных друзей, хотя все, пожалуй, стали хуже от передряг времени, и он предпочёл заводить друзей среди подрастающего поколения, у которого он вскоре снискал большое расположение. |
| Having nothing to do at home, and being arrived at that happy age when a man can be idle with impunity, he took his place once more on the bench at the inn door, and was reverenced as one of the patriarchs of the village, and a chronicle of the old times "before the war." It was some time before he could get into the regular track of gossip, or could be made to comprehend the strange events that had taken place during his torpor. How that there had been a revolutionary war - that the country had thrown off the yoke of old England - and that, instead of being a subject of his majesty George the Third, he was now a free citizen of the United States. |
Так как ему нечего было делать дома и он достиг того счастливого возраста, когда человек может бездельничать, он снова занял своё место на скамейке у двери гостиницы, и был почитаем как один из патриархов деревни и как хроника старого времени "до войны". Прошло некоторое время, прежде чем он смог войти в обычную стезю сплетен, или его смогли заставить понять странные события, которые имели место за время его оцепенения. Как так получилось, что была революционная война, и что страна сбросила иго старой Англии, и что, вместо того, чтобы быть подданным его величества Георга Третьего, он сейчас был свободным гражданином Соединённых Штатов. |
| Rip, in fact, was no politiciant; the changes of states and empires made but little impression on him; but there was one species of despotism under which he had long groaned, and that was - petticoat government. Happily that was at an end; he had got his neck out of the yoke of martrimony, and could go in and out whenever he pleased, without dreading the tyranny of Dame Van Winkle. Whenever her name was mentioned, however, he shook his head, shrugged his shoulders, and cast up his eyes; which might pass either for an expression of resignation to his fate, or joy at his deliverance. |
Рип, на самом деле, не был политиком; изменения государств и империй производили на него мало впечатления; но там была одна особь деспотизма, под чьим гнётом он долго страдал, и это было правительство юбки. К счастью, ему пришёл конец; он выпряг свою шею из ярма супружества и мог приходить и уходить, когда ему этого хотелось, не опасаясь тирании хозяйки ван Винкль. Каждый раз, когда упоминалось её имя, тем не менее, он тряс головой, пожимал плечами, закатывал глаза, что могло восприниматься либо как выражение покорности своей судьбе, либо как радость по поводу своего избавления. |
| He used to tell his story to every stranger that arrived at Mr. Doolittle's hotel. He was observed, at first, to vary on some points every time he told it, which was, doubtless, owing to his having so recently awaked. It at last settled down precisely to the tale I have related, and not a man, woman, or child in the neighborhood, but knew it by heart. Some always pretended to doubt the reality of it, and insisted that Rip had been out of his head, and that this was one point on which he aiways remained flighty. |
Он привык рассказывать свою историю каждому незнакомцу, который прибывал в гостиницу мистера Дулитла. Было замечено, что он сначала изменяет историю в некоторых местах каждый раз, когда рассказывает её, что было, несомненно, из-за того, что он так недавно пробудился. Эта история, в конце концов свелась точно к тому повествованию, которое я рассказал, и не было ни одного мужчины, женщины или ребёнка в окрестностях, кто бы не знал её на зубок. Некоторые всегда утверждали, что сомневаются в её реальности, и настаивали, что Рип выжил из ума, и что это был единственный пункт, на котором он всегда оставался немного помешанным. |
| The old Dutch inhabitants, however, almost universally gave it full credit. Even to this day they never hear a thunderstorm of a summer afternoon about the Kaatskill, but they say Hendrick Hudson and his crew are at their game of nine-pins; and it is a common wish of all henpecked husbands in the neighborhood, when life hangs heavy on their hands, that they might have a quieting draught out of Rip Van Winkle's flagon. |
Старые голландские поселенцы, тем не менее, почти единодушно верили ей. Даже по сегодняшний день они никогда не слышат грозу в летний полдень над Каатскиллскими горами, говоря при этом, что это Гендрик Гудзон и его команда играют в кегли; и это является обычным желанием всех мужей-подкаблучников в окрестностях, когда жизнь повисает тяжким грузом на их руках, что они могди бы получить успокаивающий глоток из графина Рипа ван Винкля. |
|
|
|
