In rapid succession we passed through the fringe of fashionable London, hotel London, theatrical London, literary London, commercial London, and, finally, maritime London, till we came to a riverside city of a hundred thousand souls, where the tenement houses swelter and reek with the outcasts of Europe. Here, in a broad thoroughfare, once the abode of wealthy City merchants, we found the sculpture works for which we searched.

Outside was a considerable yard full of monumental masonry. Inside was a large room in which fifty workers were carving or moulding. The manager, a big blond German, received us civilly and gave a clear answer to all Holmes's questions. A reference to his books showed that hundreds of casts had been taken from a marble copy of Devine's head of Napoleon, but that the three which had been sent to Morse Hudson a year or so before had been half of a batch of six, the other three being sent to Harding Brothers, of Kensington.

Мы быстро поехали через край фешенебельного Лондона, через гостиничный Лондон, через театральный Лондон, через литературный Лондон, через коммерческий Лондон и , наконец, через прибрежный Лондон, пока не въехали в прибрежный город в сто тысяч жителей, где доходные дома изнемогают от жары и пропахли изгнанниками всей Европы. Здесь, на главной широкой улице, бывшей некогда местом пребыванием богатых торговцев из Сити, мы нашли скульптурную мастерскую, которую искали.

Снаружи был обширный двор, заполненный памятниками. Внутри располагалась большая комната, в которой пятьдесят рабочих занимались резьбой и формовкой. Хозяин, крупный белокурый немец, принял нас вежливо и дал ясные ответы на все вопросы Холмса. Записи в его книгах показывали, что сотни слепков были сняты с мраморной копии головы Наполеона работы Девина, но три штуки, которые послали Морзу Хадсону около года назад, составляли половину партии из шести бюстов, другие были отправлены братьям Хардингам в Кенсингтон.

There was no reason why those six should be different from any of the other casts. He could suggest no possible cause why anyone should wish to destroy them - in fact, he laughed at the idea. Their wholesale price was six shillings, but the retailer would get twelve or more. The cast was taken in two moulds from each side of the face, end then these two profiles of plaster were joined together to make the complete bust. The work was usually done by Italians, in the room we were in. When finished, the busts were put on a table in the passage to dry, and afterwards stored. That was all he could tell us.

But the production of the photograph had a remarkable effect upon the manager. His face flushed with anger, and his brows knotted over his blue Teutonic eyes.

Не было никакого повода, чтобы те шесть бюстов отличались от любого из других слепков. Он не мог предположить никакой вероятной причины, по которой кто-нибудь пожелал бы уничтожать их - по сути он посмеялся над этой мыслью. Их оптовая цена была шесть шиллингов, но розничный торговец мог бы получить двенадцать или больше. Бюст был отлит в двух литейных формах для каждой стороны лица, затем эти два профиля из гипса складывают вместе, чтобы получить законченный бюст. Эту работу обычно выполняют итальянцы в комнате, где мы находимся. Когда работа завершена, бюсты ставят на стол в коридоре, чтобы они высохли, а потом отправляют на хранение. Это всё, что он мог нам рассказать.

Однако, предъявление фотографии оказало на хозяина удивительное воздействие. Его лицо вспыхнуло от гнева, а брови нахмурились над голубыми тевтонскими глазами.

"Ah, the rascal!" he cried. "Yes, indeed, I know him very well. This has always been a respectable establishment, and the only time that we have ever had the police in it was over this very fellow. It was more than a year ago now. He knifed another Italian in the street, and then he came to the works with the police on his heels, and he was taken here. Beppo was his name - his second name I never knew. Serve me right for engaging a man with such a face. But he was a good workman - one of the best."

"What did he get?"

"The man lived and he got off with a year. I have no doubt he is out now, but he has not dared to show his nose here. We have a cousin of his here, and I daresay he could tell you where he is."

"А, негодяй!" вскричал он. "Да, конечно, я знаю его очень хорошо. Эта мастерская всегда была приличным порядочным заведением и единственный раз, когда у нас здесь была полиция, случился из-за этого самого типа. Это произошло больше года назад. Он пырнул на улице ножом другого итальянца, затем вбежал в мастерскую, а следом за ним полиция и он был арестован здесь. Его звали Беппо, его фамилии я не знал. Так мне и надо, нечего было брать на работу человека с таким лицом. Однако он был искусным работником - одним из лучших."

"Какое наказание он получил?"

"Человек выжил, и он отделался одним годом тюрьмы, не сомневаюсь, теперь он на свободе, но он не посмел сюда и носа показать. Здесь у нас работает его двоюродный брат и, полагаю, он мог бы сказать, вам где Беппо."