R. L. Stevenson "The Rajah's Diamond" - Р. Л. Стивенсон "Алмаз Раджи"

Prince Florizel walked with Mr. Rolles to the door of a small hotel where the latter resided. They spoke much together, and the clergyman was more than once affected to tears by the mingled severity and tenderness of Florizel's reproaches.

"I have made ruin of my life," he said at last. "Help me; tell me what I am to do. I have, alas, neither the virtues of a priest nor the dexterity of a rogue."

Принц Флоризель дошёл с мистером Роулзом до двери маленькой гостиницы, где проживал последний. Они много говорили в друг другом, и на священника более, чем один раз, до слёз подействовали смешанные суровостьи нежность укоров Флоризеля.

"Я погубил свою жизнь," сказал он наконец. "Помогите мне, скажите мне, что я должен делать. У меня, увы, нет ни добродетелей священника, ни ловкости плута."

"Now that you are humbled," said the Prince, "I command no longer; the repentant have to do with God and not with princes. But if you will let me advise you, go to Australia as a colonist, seek menial labour in the open air, and try to forget that you have ever been a clergyman, or that you ever set eyes on that accursed stone."

"Accurst indeed!" replied Mr. Rolles. "Where is it now? What further hurt is it not working for mankind?"

"Теперь, когда Вы унижены," сказал принц, "я больше не приказываю, кающимся нужен бог, а не принцы. Но если Вы позволите мне советовать вам - поезжайте в Австралию как поселенец, подыщите простую работу на 'открытом' воздухе и постарайтесь забыть, что Вы когда-либо были священником, или что Вы когда-то увидели этот проклятый камень.

"Действительно, проклятый!" ответил мистер Роулз. "Где он теперь? Какого ещё зла он не чинит человечеству?"

"It will do no more evil," returned the Prince. "It is here in my pocket. And this," he added kindly, "will show that I place some faith in your penitence, young as it is."

"Suffer me to touch your hand," pleaded Mr. Rolles.

"No," replied Prince Florizel, "not yet."

The tone in which he uttered these last words was eloquent in the ears of the young clergyman; and for some minutes after the Prince had turned away he stood on the threshold following with his eyes the retreating figure and invoking the blessing of heaven upon a man so excellent in counsel.

"Он больше не сделает зла," ответил принц. "Он здесь, у меня в кармане. И это," прибавил он ласково, "покажет Вам, что я верю в Вашему раскаяние, хоть и недавнему."

"Позвольте мне прикоснуться к Вашей руке," попросил мистер Роулз.

"Нет," ответил принц, "пока нет."

Тон, которым он сказал эти последние слова, был красноречив в ушах молодого священника, и несколько минут после того, как принц удалился, он стоял на пороге, следя за уходящей фигурой и призывая благословение небес на человека, который дал ему такие хорошие советы.

"God help me!" he thought; "if I look at it much oftener, I shall begin to grow covetous myself."

At last, though still uncertain in his mind, he turned his steps towards the small but elegant mansion on the river-side which had belonged for centuries to his royal family. The arms of Bohemia are deeply graved over the door and upon the tall chimneys; passengers have a look into a green court set with the most costly flowers, and a stork, the only one in Paris, perches on the gable all day long and keeps a crowd before the house. Grave servants are seen passing to and fro within; and from time to time the great gate is thrown open and a carriage rolls below the arch.

"Да поможет мне Бог!" подумал он, "если я буду смотреть на него почаще, я начну сам становиться алчным."

Наконец, хоть всё ещё и неуверенный в своих мыслях, он повернул к небольшому, но изящному особняку на берегу реки, который принадлежал на протяжении веков его королевской семье. Герб Богемии глубоко высечен над дверью и на высоких трубах, прохожие могут заглянуть в зелёный дворик, усаженный самыми редкостными цветами, а аист, единственный в Париже, стоит на коньке крыши целый день и собирает толпу перед домом. Видны важные слуги, которые проходят туда-сюда внутри, и время от времени большие ворота распахиваются, и экипаж выкатывается из арки.

For many reasons this residence was especially dear to the heart of Prince Florizel; he never drew near to it without enjoying that sentiment of home-coming so rare in the lives of the great. Аnd on the present evening he beheld its tall roof and mildly illuminated windows with unfeigned relief and satisfaction.

As he was approaching the postern door by which he always entered when alone, a man stepped forth from the shadow and presented himself with an obeisance in the Prince's path.

По многим причинам эта резиденция была особенно дорога сердцу принца Флоризеля, он никогда не подходил к ней без наслаждения тем чувством возвращения домой, столь редким в жизни сильных мира сего. И в этот вечер он увидел её высокую крышу и мягко освещённые окна с неподдельным облегчением и удовлетворением.

Когда он приблизился к боковой двери, через которую он всегда входил, когда был один, какой-то человек шагнул из тени и оказался с поклоном на пути у принца.