He had been on intimate terms with the leading politicians of several countries. But nothing sensational was discovered among the documents which filled his drawers. As to his relations with women, they appeared to have been promiscuous but superficial. He had many acquaintances among them, but few friends, and no one whom he loved. His habits were regular, his conduct inoffensive. His death was an absolute mystery and likely to remain so.

As to the arrest of John Mitton, the valet, it was a council of despair as an alternative to absolute inaction. But no case be sustained against him. He had visited friends in Hammersmith that night. The alibi was complete.

Он был близко знаком с ведущими политическими деятелями нескольких стран. Но ничего сенсационного не было обнаружено среди документов, заполнявших ящики его стола. Что касается его отношений с женщинами, то они, видимо, были многочисленными, но поверхностными. У него было много знакомых среди них, но мало друзей и никого, кого бы он любил. Его привычки были размеренными, а поведение - безобидным. Его смерть явилась полной загадкой, и, вероятно, таковой и остаётся.

Что касается ареста Джона Миттона, лакея, то он стал результатом отчаяния, альтернативой к совершенному бездействию полиции. Но против него не могли выдвинуть никакого обвинения. Он навещал приятелей в Хаммерсмите в тот вечер. У него было бесспорное алиби.

It is true that he started home at an hour which should have brought him to Westminster before the time when the crime was discovered, but his own explanation that he had walked part of the way seemed probable enough in view of the fineness of the night. He had actually arrived at twelve o'clock, and appeared to be overwhelmed by the unexpected tragedy. He had always been on good terms with his master. Several of the dead man's possessions - notably a small case of razors - had been found in the valet's boxes, but he explained that they had been presents from the deceased, and the housekeeper was able to corroborate the story.

Mitton had been in Lucas's employment for three years. It was noticeable that Lucas did not take Mitton on the Continent with him. Sometimes he visited Paris for three months on end, but Mitton was left in charge of the Godolphin Street house. As to the housekeeper, she had heard nothing on the night of the crime. If her master had a visitor he had himself admitted him.

Правда, он отправился домой в час, который мог его привести в Вестминстер до того времени, как было обнаружено преступление, но его объяснение, что он часть пути прошёл пешком, казалось весьма вероятным, учитывая, что вечер был чудесный. Лакей пришёл в двенадцать часов, и, по-видимому был потрясён неожиданной трагедией. Он всегда был в хороших отношениях с хозяином. Несколько вещей покойного, в частности, маленький ящик с бритвами - были найдены в чемоданах лакея, однако тот объяснил, что это подарки покойного и экономка смогла подтвердить это.

Миттон находился в услужении у Лукаса три года. Примечательно, что Лукас не брал с собой Миттона на континент. Иногда он жил в Париже по три месяца подряд, но Миттона оставлял присматривать за домом на Годолфин-стрит. Что касается экономки, она ничего не слышала в вечер преступления. Если у её зозяина и был посетитель, то хозяин сам впустил его.

So for three mornings the mystery remained, so far as I could follow it in the papers. If Holmes knew more, he kept his own counsel, but, as he told me that Inspector Lestrade had taken him into his confidence in the case, I knew that he was in close touch with every development. Upon the fourth day there appeared a long telegram from Paris which seemed to solve the whole question.

A discovery has just been made by the Parisian police (said the Daily Telegraph) which raises the veil which hung round the tragic fate of Mr. Eduardo Lucas, who met his death by violence last Monday night at Godolphin Street, Westminister. Our readers will remember that the deceased gentleman was found stabbed in his room, and that some suspicion attached to his valet, but that the case broke down on an alibi.

Итак, тайна уже три дня оставалась неразгаданной, насколько я мог это проследить в газетах. Если Холмс и не знал больше, то ничего  не говорил, но, поскольку он рассказал мне, что инспектор Лестрейд ввёл его в курс дела, я знал, что Холмс прекрасно осведомлён обо всех новостях. На четвёртый день появилась длинная телеграмма из Парижа, которая, казалось, решала весь вопрос.

Парижской полицией только что было сделано открытие, гласила "Дейли телеграф", приподнимающее завесу над трагической гибелью мистера Эдуардо Лукаса, который встретил смерть вечером в прошлый понедельник на Годольфин-стрит, в Вестминстере. Наши читатели помнят, что покойный джентльмен был найден зарезанным в соей комнате, и что подозрение пало на его лакея, однако доводы разбились об алиби.