The next day Poirot left Paris. Jane stayed behind with a list of duties to perform. Most of these seemed singularly meaningless to her, but she carried them out to the best of her powers. She saw Jean Dupont twice. He mentioned the expedition which she was to join, and Jane did not dare to undeceive him without orders from Poirot, so she hedged as best she could and turned the conversation to other matters.

Five days later she was recalled to England by a telegram.

Norman met her at Victoria and they discussed recent events.

Very little publicity had been given to the suicide. There had been a paragraph in the papers stating that a Canadian lady, a Mrs Richards, had committed suicide in the Paris-Boulogne express, but that was all. There had been no mention of any connection with the aeroplane murder.

Both Norman and Jane were inclined to be jubilant. Their troubles, they hoped, were at an end. Norman was not so sanguine as Jane.

"They may suspect her of doing her mother in, but now that she's taken this way out, they probably won't bother to go on with the case. And unless it is proved publicly, I don't see what good it is going to be to all of us poor devils. From the point of view of the public, we shall remain under suspicion just as much as ever."

He said as much to Poirot, whom he met a few days later in Piccadilly.

Poirot smiled.

"You are like all the rest. You think I am an old man who accomplishes nothing! Listen, you shall come tonight to dine with me. Japp is coming, and also our friend, Mr Clancy. I have some things to say that may be interesting."

На следующий день мсье Пуаро уехал из Парижа. Он оставил Джейн список обязанностей. Большинство пунктов этого списка казались Джейн попросту бессмысленными, но она выполняла их в меру своих сил. Она виделась с Жаном Дюпоном дважды. Он упоминал об экспедиции, к которой она должна была присоединиться, но Джейн, не осмеливаясь вывести его из заблуждения, не имея на то указаний Пуаро, лишь увиливала, как могла и меняла тему беседы.

Через пять дней телеграмма вызвала Джейн в Англию.

Норман встретил ее в Виктории и  они обсудили последние события.

В историю с самоубийством Анны Морисо посвящены были только узкие круги общественности. В газетах мелькнула заметка о том, что некая дама из Канады, миссис Ричардс, в экспрессе Париж — Булонь покончила жизнь самоубийством, вот и все. Ни о каких связях этого события с загадочным убийством в самолете не упоминалось.

Оба, Норман и  Джейн ликовали. Они надеялись, что их трудности подходят к концу. Норман, однако, был настроен не так оптимистически, как Джейн.

"Они могут подозревать ее в убийстве матери," сказал он, "но теперь, когда она выбрала для себя этот путь, они больше ни о чем не будут беспокоиться. А пока это дело до конца не раскрыто, я даже не могу себе представить, что будет с нами, ведь с точки зрения общественности мы будем оставаться под подозрением точно так же, как и раньще."

Примерно так он сказал и Пуаро, когда через несколько дней встретил его на Пикадилли.

Пуаро улыбнулся:

"Вы точно такой же, как все. Вы считаете меня стариком, который ничего не доводит до конца! Послушайте, приходите сегодня вечером ко мне обедать. Придут инспектор Джепп и дружище Клэнси. У меня есть для вас кое-что интересное."

The dinner passed off pleasantly. Japp was patronizing and good-humored, Norman was interested, and little Mr Clancy was nearly as thrilled as when he had recognized the fatal thorn.

After dinner, when coffee had been drunk, Poirot cleared his throat in a slightly embarassed manner not free from self-importance.

"My friends," he said, "Mr Clancy here has expressed interest in what he would call 'my methods, Watson.'  I propose, if it will not bore you all -"

He paused significantly, and Norman and Japp said quickly, "No, no," and "Most interesting."

"- to give you a little résumé of my methods in dealing with this case."

He paused and consulted some notes.

Japp whispered to Norman: "Fancies himself, doesn't he?"

Poirot looked at him reproachfully. Three politely interested faces were turned to him and he began:

"I will start at the beginning, my friends. I will go back to the air liner 'Prometheus' on its ill-fated journey from Paris to Croydon. I am going to tell you my precise ideas and impressions at the time; passing on to how I came to confirm or modify them in the light of future events.

Обед прошел приятно. Джепп вел себя покровительственно и добродушно. Нормана был полон интереса, а мистер Клэнси попросту трепетал от восторга почти так же, как тогда, когда впервые увидел роковой дротик.

После обеда, когда был выпит кофе, Пуаро откашлялся несколько смущенно, но не без важничанья.

"Друзья мои," сказал он. "Мистер Клэнси выразил заинтересованность в том, что он называет 'мои методы, Уотсон'. Я предлагаю вам выслушать, если не наскучит.

"Он сделал многозначительную паузу, и Норман и Джепп в один голос поспешили заверить: 'Нет, нет, очень интересно.'

"— мое небольшое сообщение о методах, к которым я обращался, расследуя известное вам дело."

Он умолк и заглянул в какие-то свои записи.

"Слишком уж возомнил о себе!" шепнул Джепп Норману.

Пуаро укоризненно посмотрел. Три лица, выражающие вежливый интерес, обратились к Пуаро, и он начал:

"Начну сначала, друзья. Возвратимся к пассажирскому самолету 'Прометей' и его злополучному рейсу из Ле Бурже в Кройдон. Я собираюсь поведать вам о моих первоначальных предположениях и о том, как я утверждал или видоизменял их в связи с последующими событиями.

When, just before we reached Croydon, Doctor Bryant was approached by the steward and went with him to examine the body, I accompanied him. I had a feeling that it might – who knows? – be something in my line. I have, perhaps, too professional a point of view where deaths are concerned. They are divided, in my mind, into two classes – deaths which are my affair and deaths which are not my affair – and though the latter class is infinitely more numerous, nevertheless, whenever I come in contact with death, I am like the dog who lifts his head and sniffs the scent.

Doctor Bryant confirmed the steward's fear that the woman was dead. As to the cause of death, naturally, he could not pronounce on that without a detailed examination. It was at this point that a suggestion was made – by Mr Jean Dupont – that death was due to shock following on a wasp sting. In furtherance of this hypothesis, he drew attention to a wasp that he himself had slaughtered shortly before.

Now, that was a perfectly plausible theory, and one quite likely to be accepted. There was the mark on the dead woman's neck, closely resembling the mark of a sting, and there was the fact that a wasp had been in the plane.

But at that moment I was fortunate enough to look down and espy what might at first have been taken for the body of yet another wasp. In actuality it was a native thorn with a little teased yellow-and-black silk on it.

At this point Mr Clancy came forward and made the statement that it was a thorn shot from a blowpipe after the manner of some native tribe. Later, as you all know, the blowpipe itself was discovered. By the time we reached Croydon, several ideas were working in my mind. Once I was definitely on the firm ground, my brain began to work once more with its normal brilliance."

Когда перед посадкой в Кройдоне доктор Брайант по просьбе стюарда направился к креслу № 2, я последовал за ним. Мною руководило чувство или интуиция, если вам угодно! что, возможно, там произошло что-то по моей части. Возможно, я воспринимаю смерть со слишком уж профессиональных позиций. Но, по-моему все смертельные случаи бывают двух категорий: такие, которые, так сказать, по моей части, и такие, которые не по моей части. И хотя эти, последние, более многочисленны, все равно, стоит мне столкнуться со смертью, я невольно становлюсь похож на собаку, которая, учуяв опасность, настораживаясь, поднимает голову и принюхивается.

Доктор Брайант подтвердил нам худшие предположения стюарда, что женщина мертва. Причину смерти он, разумеется, установить без тщательного осмотра не мог. По этому поводу мистером Жаном Дюпоном была высказана догадка, что смерть наступила вследствие шока от укуса осы. В защиту своего предположения пассажир упомянул, что сам пристукнул надоедавшую ему осу.

Получилась вполне правдоподобная версия, и с ней можно было легко согласиться. Тем более, что на шее умершей женщины виднелось пятнышко: отметина, в точности такая, как от укуса осы; стало быть, оса была перед тем в самолете.

Мне повезло: взглянув вниз, я заметил некий предмет, который сперва можно было принять за еще одну дохлую осу. На самом же деле предмет оказался туземным дротиком с оперением из желтого и черного шелка.

В это мгновение, если вы помните, мистер Клэнси протиснулся вперед и заявил, что странное это острие в оперении — не что иное, как шип, которым некоторые туземные племена пользуются для стрельбы из специальных трубок. Ко времени прибытия в Кройдон у меня было уже несколько версий. А на твердой земле мысль моя заработала с обычным блеском."

"Go it, M. Poirot," said Japp, with a grin. "Don't have any false modesty."

Poirot threw him a look and went on:

"One idea presented itself very strongly to me – as it did to everyone else – and that was the audacity of a crime being committed in such a manner, and the astonishing fact that nobody noticed its being done!

"There were two other points that interested me. One was the convenient presence of the wasp. The other was the discovery of the blowpipe.

As I remarked after the inquest to my friend Japp, why on earth did the murderer not get rid of it by passing it out through the ventilating hole in the window? The thorn itself might be difficult to trace or identify, but a blowpipe which still retained a portion of its price label was a very different matter.

What was the solution? Obviously, that the murderer wanted the blowpipe to be found.

But why? Only one answer seemed logical. If a poisoned dart and a blowpipe were found, it would naturally be assumed that the murder had been committed by a thorn shot from a blowpipe. Therefore, in reality the murder had not been committed that way.

On the other hand, as medical evidence was to show, the cause of death was undoubtedly the poisoned thorn. I shut my eyes and asked myself: 'What is the surest and most reliable way of placing a poisoned thorn in the jugular vein?' And the answer came immediately: 'By hand.'

"Продолжайте, мсье Пуаро!" с ухмылкой сказал Джепп. "Отбросьте ложную скромность."

Пуаро бросил на него взгляд и продолжал:

"Одна из версий представлялась мне особенно сильной (как, между прочим, и всем остальным): наглость способа совершения убийства поражала, но казалось невероятным то, что убийцу никто не заметил!

Было еще два пункта, интересовавших меня: во-первых, столь странное появление в самолете осы и, во-вторых, найденная трубка.

Я сказал моему другу инспектору Джеппу после дознания: какого, мол, черта убийца не избавился от трубки, если ее запросто можно было просунуть в вентилятор? Сам по себе дротик найти или опознать трудно; однако трубка, на которой еще сохранились обрывки этикетки с ценой, — совсем другое дело.

Итак, каково решение? Очевидно, убийца хотел, чтобы трубку нашли!

Но почему? Лишь один ответ казался логичным: убийца рассчитывал на то, что если трубка и отравленный дротик будут найдены, может быть принята версия о том, что преступление совершено при помощи шипа, которым стреляли из трубки. Поэтому, на самом деле убийство не было совершено этим способом.

С другой стороны, согласно медицинским заключениям, причиной смерти несомненно был отравленный шип. Я закрыл глаза и спросил себя: какой самый верный и надежный способ воткнуть отравленный шип точно в яремную вену? Ответ пришел незамедлительно: рукой.

And that immediately threw light on the necessity for the finding of the blowpipe. The blowpipe inevitably conveyed the suggestion of distance. If my theory was right, the person who killed Madame Giselle was a person who went right up to her table and bent over her.

Was there such a person? Yes, there were two people. The two stewards. Either of them could go up to Madame Giselle, lean toward her, and nobody would notice anything unusual. Well, there was Mr Clancy. He was the only person in the car who had passed immediately by Madame Giselle's seat – and I remember that it was he who had first drawn attention to the blowpipe-and-thorn theory."

Mr Clancy sprang to his feet.

"I protest!" he cried. "I protest! This is an outrage!"

"Sit down," said Poirot. "I have not finished yet. I have to show you all the steps by which I arrived at my conclusion.

I had now three persons as possible suspects. Mitchell, Davis and Mr Clancy. None of them at first sight appeared like murderers, but there was much investigation to be done.

Этот тотчас же пролило свет на причину того, почему убийца был заинтересован в том, чтобы трубку нашли. Трубка неизбежно наводила следствие на мысль о расстоянии. Если же моя версия была правильной, то человек, убивший мадам Жизель, подошел прямо к ее креслу и наклонился над нею.

Существовал ли такой человек? Да, таких людей было даже двое. Оба стюарда. Любой из них мог подойти к мадам Жизели, наклониться, и никто не усмотрел бы в этом ничего необычного. Был мистер Клэнси. Он единственный изо всех пассажиров дважды — туда и обратно проходил мимо кресла мадам Жизели; я сопоставил это с тем, что он первым выдвинул версию о трубке и стреле..."

Мистер Клэнси вскочил.

"Я протестую!" закричал он.  "Я протестую! Это клевета!"

"Садитесь!" сказал Пуаро. "Я еще не закончил. Я хочу рассказать вам о всех шагах, приведших меня к окончательному выводу.

Итак, у меня было трое вероятных подозреваемых: стюарды Митчелл и Дэвис и мистер Клэнси. Ни один из них внешне не производил впечатления убийцы, но следовало произвести тщательное расследование.

I next turned my mind to the possibilities of the wasp. It was suggestive, that wasp. To begin with, no one had noticed it until about the time coffee was served. That in itself was rather curious. I constructed a certain theory of the crime.

The murderer presented to the world two separate solutions of the tragedy. On the first or simplest, Madame Giselle was stung by a wasp and had succumbed to heart failure. The success of that solution depended on whether or not the murderer was in a position to retrieve the thorn. Japp and I agreed that that could be done easily enough – so long as no suspicion of foul play had arisen. There was the particular coloring of the silk which I had no doubt was deliberately substituted for the original cerise so as to simulate the appearance of a wasp.

Our murderer, then, approaches the victim's table, inserts the thorn and releases the wasp! The poison is so powerful that death would occurr almost immediately. If Giselle cried out, it would probably not be heard, owing to the noise of the plane. If it was just noticed, well, there was a wasp buzzing about to explain the cry. The poor woman had been stung.

That, as I say, was Plan No. 1. But supposing that, as actually happened, the poisoned thorn was discovered before the murderer could retrieve it. In that case, the fat is in the fire. The theory of natural death is impossible. Instead of getting rid of the blowpipe through the window, it is put in a place where it is bound to be discovered when the plane is searched. And at once it will be assumed that the blowpipe was the instrument of the crime. The proper atmosphere of distance will be created, and when the blowpipe is traced it will focus suspicion in a definite and prearranged direction.

I had now my theory of the crime, and I had three suspects, with a barely possible fourth – M. Jean Dupont who had outlined the Death-by-a-wasp-sting theory, and who was sitting on the gangway so near Giselle that he might just possibly have moved from his seat without being noticed. On the other hand, I did not really think he would have dared to take such a risk.

Я снова обратил свою мысль к осе. Она наводила на размышления, эта оса. Начнем с того, что ее никто не видел, пока не подали кофе. Это уже само по себе казалось довольно любопытным. Я выстроил определенную теорию убийства.

Убийца предоставил мне возможности для двух различных решений. Согласно первому, более простому, оса ужалила мадам Жизель и мадам умерла из-за сердечной слабости. Успех этой версии зависел от того, имел ли убийца возможность незаметно убрать шип. Инспектор Джепп и я сошлись на том, спрятать шип было довольно легко. Но я так думал до тех пор, пока у меня не возникли новые подозрения. Первоначальная светло-вищневая окраска шелка несомненно была заменена другим цветом, имитирующим цвет осы.

Убийца подходит к креслу жертвы, вонзает в шею несчастной роковой дротик и тотчас выпускает осу! Яд так силен, что смерть наступает практически мгновенно. Если бы мадам Жизель и вскрикнула, крика никто не услышал бы из-за шума моторов. А если бы кто-то и обратил внимание на ее крик, рядом уже летаем оса, она объяснит все происходящее. Бедная женщина была ужаленнойю

Это, как я уже сказал, была 'план № 1'. Но, допустим, убийца понимал, что отравленный дротик могут заметить прежде, чем удастся убрать его. В таком случае версия естественной смерти отпадает. Вместо того, чтобы выбросить трубку, убийца кладет ее на такое место, где ее несомненно заметят при обыске самолета и признают орудием убийства. В этом случае будет создано впечатление расстояния, и когда найдут и дротик, это сконцентрирует все подозрения, в определенном, ранее намеченном убийцей направлении!..

Теперь у меня была своя версия убийства: трое подозреваемых и предполагаемый четвертый — мсье Жан Дюпон. Ведь это он первым предположил смерть от укуса осы и он сидел в самолете так близко от мадам Жизели, что мог убить со своего кресла, не будучи замеченным. С другой стороны, думал я, вряд ли он осмелился бы так рисковать.

I concentrated on the problem of the wasp. If the murderer had brought the wasp onto the plane and released it at the psychological moment, he must have had something in the nature of a small box in which to keep it.

Hence my interest in the contents of the passengers pockets and hand luggage.

And here I came up against a totally unexpected development. I found what I was looking for – but, as it seemed to me, on the wrong person. There was an empty small-sized Bryant May's match box in Mr Norman Gale's pocket. But by everybody's evidence, Mr Gale had never passed down the gangway of the car. He had only visited the wash-room compartment and returned to his own seat.

Nevertheless, although it seems impossible, there was a method by which Mr Gale could have committed the crime – as the contents of his attaché case showed."

"My attaché case?" said Norman Gale. He looked amused and puzzled. "Why, I don't even remember now what was in it."

Poirot smiled at him amiably.

"Wait a little minute. I will come to that. I am telling you my first ideas.

To proceed, I had four persons who could have done the crime – from the point of view of possibility. The two stewards, Clancy and Gale.

Я сосредоточил все внимание на 'проблеме осы'. Если убийца принес осу на борт самолета и выпустил ее в нужный момент в целях психологической мотивировки, значит, при нем должно было быть нечто наподобие коробочки, где до поры до времени он держал осу.

Логично, меня заинтересовало содержимое карманов и багаж пассажиров.

И вот тут-то я наткнулся на неожиданное открытие. Я нашел то, что искал у совершенно постороннего человека. В кармане у мистера Гэйля оказался пустой спичечный коробок фирмы «Брайант и Мэй». Но, по свидетельствам всех пассажиров, мистер Гэйль не ходил по проходу в конец салона. Он только выходил в туалет, то есть в противоположном от кресла № 2 направлении, после чего возвратился на свое место.

тем не менее, хотя это кажется невозможным, имеется способ, с помощью которого мистер Гэйль мог совершить преступление. На такую мысль наталкивало меня содержимое его чемодана.

"Моего чемодана?"спросил Норман Гэйль. Он выглядел удивленным и озадаченным. "Я даже не помню, что в нем было!"

Пуаро добродушно ему улыбнулся.

"Подождите минутку. Я еще не добрался до этого. Я лишь пересказываю вам мои первоначальные идеи.

Но продолжим. Теперь у меня было уже четыре человека, которые могли совершить преступление с точки зрения благоприятной возможности: два стюарда, мистер Клэнси и мистер Норман Гэйль.

I now looked at the case from the opposite angle – that of motive; if a motive were to coincide with a possibility – well, I had my murderer! But alas, I could find nothing of the kind. My friend Japp has accused me of liking to make things difficult. On the contrary, I approached this question of motive with all the simplicity in the world. To whose benefit would it be if Madame Giselle were removed? Clearly, to her unknown daughter's benefit, since that unknown daughter would inherit a fortune. There were also certain persons who were in Madame Giselle's power – or shall we say, who might be in Giselle's power for aught we knew? That, then, was a task of elimination.

Of the passengers in the plane I could only be certain of one who was undoubtedly mixed up with Giselle. That one was Lady Horbury. In Lady Horbury's case the motive was clear.

She had visited Giselle at her house in Paris the night before. She was desperate and she had a friend, a young actor, who might easily have impersonated the American who bought the blowpipe, and might also have bribed the clerk in Universal Air Lines to insure that Giselle traveled by the twelve o'clock service.

I did not see how it was possible for Lady Horbury to commit the crime. And I could not see for what motive the stewards, Mr Clancy or Mr Gale should want to commit it.

И теперь я принялся рассматривать дело с другой стороны, с точки зрения мотива. Ведь если мотив совпадет с возможностью, то убийца найден! Но увы! Я не мог обнаружить ничего похожего.Мой друг инспектор Джепп обвинил меня в том, что я все чрезмерно усложняю.Напротив, я подходил к вопросу в мотиве со всей возможной простотой! Судите сами, кому пошла бы на пользу смерть мадам Жизели? Очевидно, на пользу неизвестной дочери, так как она унаследует состояние. Имелся также ряд лиц, которые в определенной степени зависели от мадам Жизели или, скажем, могли зависеть от ее расположения, насколько нам было известно. Пришлось прибегнуть к методу исключения.

Изо всех пассажиров самолета только один определенно и несомненно общался с Жизелью. Это была леди Хорбари. Ее мотивы были совершенно ясны.

Накануне дня вылета она посетила в Париже мадам Жизель. Леди была в отчаянии, и стало известно, что у нее есть друг — молодой актер, который легко мог разыграть роль американца и приобрести у антиквара трубку, и мог также, подкупив клерка из Юниверсал Эйрлайнз, раздобыть сведения о том, что на этот раз мадам Жизель полетит именно двенадцатичасовым рейсом.

Я не видел возможности для леди Хорбари совершить преступление. И не мог усмотреть мотивов, которые толкнули бы на это стюардов, мистера Клэнси или мистера Гэйля.

Always, in the back of my mind, I considered the problem of Giselle's unknown daughter and heiress. Were any of my four suspects married, and if so, could one of the wives be this Anne Morisot? If her father was English, the girl might have been brought up in England. Mitchell's wife I soon dismissed – she was of good old Dorset country stock. Davis was courting a girl whose father and mother were alive. Mr Clancy was not married. Mr Gale was obviously head over ears in love with Miss Jane Grey.

I may say that I investigated the antecedents of Miss Grey very carefully, having learned from her in casual conversation that she had been brought up in an orphanage near Dublin. But I soon satisfied myself that Miss Grey was not Madame Giselle's daughter.

I made out a table of results. The stewards had neither gained nor lost by Madame Giselle's death, except that Mitchell was obviously suffering from shock. Mr Clancy was planning a book on the subject by which he hoped to make money Mr Gale was fast losing his practice. Nothing very helpful there.

And yet, at that time I was convinced that Mr Gale was the murderer – there was the empty match box, the contents of his attaché case. Apparently he lost, not gained, by the death of Giselle. But those appearances might be false appearances. I determined to cultivate his acquaintance. It is my experience that no one, in the course of conversation, can fail to give themselves away sooner or later. Everyone has an irresistible urge to talk about themselves.

Постоянно в глубине своего сознания я решал проблему неизвестной дочери — наследницы Жизели.

Женаты ли мои подозреваемые? Если да, то дочь мадам Жизели, Анна Морисо, могла оказаться женой кого-то из них. В случае, если ее отец был англичанином, она могла быть воспитана в Англии. Жену Митчелла я вскоре увидел и из числа подозреваемых исключил: происходит из старинного дорсетского рода. Я узнал, что Дэвис ухаживает за девушкой, родители которой, и отец и мать, живы. Мистер Клэнси холостяк. Мистер Гэйль по уши влюблен в мисс Джейн Грей.

Могу сказать, что о происхождении мисс Джейн Грей я разузнавал весьма осторожно, так как из случайного разговора с нею выяснил, что она воспитывалась неподалеку от Дублина. Однако я убедился вскоре, что мисс Грей не была дочерью мадам Жизели.

Я составил таблицу с результатами. Стюарды ничего не потеряли и ничего не выиграли от смерти мадам Жизели (кроме того, что Митчелл явно пережил душевное потрясение); мистер Клэнси задумал написать новую книгу на эту тему и надеялся неплохо заработать, что ж до мистера Нормана Гэйля, то он катастрофически быстро терял практику. Здесь таблица не смогла ничем помочь.

Но в то же время я был убежден, что преступник — мистер Гэйль. Доказательством тому были порожний спичечный коробок и содержимое чемодана мистера Гэйля. И при всем при том Гэйль проигрывал, а не выигрывал от смерти Жизели. И тут я решил сделать допущение, предположив, что проигрыш — чисто внешнее и, должно быть, ошибочное впечатление. Я решил завязать и поддерживать с мистером Гэйлем знакомство, по опыту зная, что ни один человек в разговоре не может рано или поздно не проявить себя, подливной своей сути. В каждом из нас живет неодолимое побуждение говорить о себе.

I tried to gain Mr Gale's confidence. I pretended to confide in him, and I even enlisted his help. I persuaded him to aid me in the fake blackmailing of Lady Horbury. And it was then that he made his first mistake.

I had suggested a slight disguise. He arrived to play his part with a ridiculous and impossible outfit! The whole thing was a farce. No one, I felt sure, could play a part as badly as he was proposing to play one. What, then, was the reason for this? Because his knowledge of his own guilt made him chary of showing himself to be a good actor. When, however, I had adjusted his ridiculous make-up, his artistic skill showed itself. He played his part perfectly and Lady Horbury did not recognize him. I was convinced then that he could have disguised himself as an American in Paris and could also have played the necessary part in the 'Prometheus.'

By this time I was getting seriously worried about Mademoiselle Jane. Either she was in this business with him, or else she was entirely innocent; and in the latter case she was a victim. She might wake up one day to find herself married to a murderer.

With the object of preventing a precipitate marriage, I took Mademoiselle Jane to Paris as my secretary. It was whilst we were there that the missing heiress appeared to claim her fortune. I was haunted by a resemblance that I could not place. I did place it in the end, but too late.

Я попытался войти в доверие к мистеру Гэйлю. Я даже заручился его поддержкой, уговорив помочь мне шантажировать леди Хорбари. И вот здесь-то он впервые оступился.

Я задумал небольшую маскировку. Он явился, чтобы сыграть свою роль, и внешность его была до невозможности странной и смехотворной. Уверяю вас, никто не пытался бы сыграть своей роли так плохо, как претендовал на то мистер Гэйль. Какая же была тому причина? Сознавая собственную вину, Гэйль старался не показать, что он прирожденный актер. Однако стоило мне привести в порядок его нелепый грим, как его артистическое мастерство тотчас выявилось: сыграл он свою роль превосходно, и леди Хорбари даже не догадалась, кто он. Меня это убеждало в том, что и в Париже он мог, загримировавшись, выдавать себя за американца, а также вполне мог исполнить необходимую партию в 'Прометее'.

Тогда я обеспокоился судьбой мадмуазель Джейн. Она могла быть либо заодно с Гейлем, либо к свершившемуся непричастной, причем в последнем случае рисковала оказаться очередной жертвой. Проснувшись в одно прекрасное утро, Джейн могла бы обнаружить, что вышла замуж за убийцу.

Дабы предотвратить опрометчивую свадьбу, я увез мадмуазель Джейн в Париж в качестве своего секретаря. Во время нашего там пребывания наследница мадам Жизели заявила о своих правах на состояние. Увидев ее, я говорю об Анне Морисо, я был поражен ее сходством с кем-то... Но никак не мог вспомнить, с кем именно. Я вспомнил, но, увы... слишком поздно...

At first, the discovery that she had actually been in the plane and had lied about it seemed to overthrow all my theories. Here, overwhelmingly, was the guilty person.

But if she were guilty, she had an accomplice – the man who bought the blowpipe and bribed Jules Perrot. Who was that man? Was it conceivably her husband? And then, suddenly, I saw the true solution. True, that is, if one point could be verified. For my solution to be correct, Anne Morisot ought not to have been on the plane.

I rang up Lady Horbury and got my answer. The maid Madeleine, traveled in the plane by a last-minute whim of her mistress."

He stopped.

Mr Clancy said:

"Ahem – but I'm afraid I'm not quite clear."

"When did you stop pitching on me as the murderer?" asked Norman.

Стало известно, что Анна Морисо действительно была в самолете Поначалу ее ложь, казалось, отбрасывала прочь все мои версии. Вот кто, несомненно, повинен в убийстве.

Но, если она виновна, у нее непременно должен быть сообщник — человек, купивший трубку и подкупивший Жюля Перро. Кто этот человек? Быть может, это ее муж? Неожиданно я нашел правильное решение. Но, чтобы считать это решение единственным, мне надо было удостовериться в бесспорности одного предположения. Для правильности моих выводов Анна Морисо не должна была находиться в самолете.

Я позвонил леди Хорбари и получил ответ: да, горничная Мадлен летела потому, что ее хозяйка пожелала этого в самую последнюю минуту, уже перед отъездом.

Он умолк.

Мистер Клэнси сказал:

"Э-хм, я боюсь.. что-то мне не совсем ясно."

"И когда вы наконец прекратите именовать меня убийцей?" спросил Норман.

"I never stopped. You are the murderer… Wait. I will tell you everything. For the last week Japp and I have been busy. It is true that you became a dentist to please your uncle, John Gale. You took his name when you came into partnership with him, but you were his sister's son, not his brother's. Your real name is Richards. It was as Richards that you met the girl Anne Morisot at Nice last winter when she was there with her mistress. The story she told us was true as the facts of her childhood, but the later part was edited carefully by you. She did know her mother's maiden name. Giselle was at Monte Carlo; she was pointed out and her real name was mentioned. You realized that there might be a large fortune to be got. It appealed to your gambler's nature. It was from Anne Morisot that you learned of Lady Horbury's connection with Giselle. The plan of the crime formed itself in your head. Giselle was to be murdered in such a way that suspicion would fall on Lady Horbury. You bribed the clerk in Universal Air Lines so that Giselle should travel on the same plane as Lady Horbury. Anne Morisot had told you that she herself was going to England by train; you never expected her to be on the plane, and it seriously jeopardized your plans. If it was once known that Giselle's daughter and heiress had been on the plane, suspicion would naturally have fallen upon her. Your original idea was that she should claim the inheritance with a perfect alibi, since she would have been on a train or a boat at the time of the crime! And then you would have married her.The girl was by this time infatuated with you. But it was money you were after, not the girl herself.

"Никогда не прекращу.  Вы и есть убийца... Погодите, я обо всем скажу.Всю последнюю неделю мы с инспектором Джеппом занимались только вами... Верно, что вы стали дантистом, чтобы доставить удовольствие вашему дядюшке, Джону Гэйлю. Став его компаньоном, вы приняли и его имя, так как на самом деле вы были сыном его сестры, а не брата. Ваша настоящая фамилия — Ричардс. Под этой фамилией вы проживали прошлой зимой в Ницце, когда вы и встретили Анну Морисо. Она была там со своей хозяйкой. История, которую нам рассказала Анна Морисо, была правдива относительно фактов ее детства, остальная же часть ее истории была тщательно подготовлена и отредактирована вами. Она знала девичью фамилию своей матери. Жизель бывала в Монте-Карло и там кто-то обратил на нее ваше внимание, упомянул при этом ее настоящее имя. Вы тотчас сообразили, что можно заполучить в наследство огромное состояние. Это притягательно подействовало на вашу натуру игрока. От Анны Морисо вы узнали о деловых связях леди Хорбари с Жизелью, и план преступления сам собою сформировался в ваших мыслях. Жизель, полагали вы, должна быть убита таким образом, чтобы все подозрения пали на леди Хорбари. Вы подкупили клерка в Юниверсал Эйрлайнз и устроили так, что Жизель должна была лететь тем же самолетом, что и леди Хорбари. Анна Морисо сказала вам, что поедет в Англию поездом, и вы никак не ожидали встретить ее в самолете. Это подвергло опасности и риску все ваши планы. Если бы полиция узнала, что дочь и наследница мадам Жизели находилась в момент убийства на борту 'Прометея', подозрения, разумеется, тотчас пали бы на нее. Вы же рассчитывали, что она вступит в права наследства, имея полнейшее алиби благодаря тому, что в момент совершения убийства находилась в поезде или на борту парохода. Тогда бы вы женились на Анне Морисо. Девушка к этому времени была увлечена вами. Но вам нужна была не девушка, а ее деньги.

"There was another complication to your plans. At Le Pinet you saw Mademoiselle Jane Grey and fell madly in love with her. Your passion for her drove you on to play a much more dangerous game.

You intended to have both the money and the girl you loved. You were committing a murder for the sake of money and you were in no mind to relinquish the fruits of the crime. You frightened Anne Morisot by telling her that if she came forward at once to proclaim her identity, she would certainly be suspected of the murder. Instead you induced her to ask for a few days' leave and you went together to Rotterdam, where you were married.

In due course you primed her how to claim the money. She was to say nothing of her employment as lady's maid and it was very clearly to be made plain that she and her husband had been abroad at the time of the murder.

Unfortunately, the date planned for Anne Morisot to go to Paris and claim her inheritance coincided with my arrival in Paris where Miss Grey had accompanied me. That did not suit your book at all. Either Mademoiselle Jane or myself might recognize in Anne Morisot the Madeleine who had been Lady Horbury's maid.

You tried to get in touch with her in time, but failed. You finally arrived in Paris yourself and found she had already gone to the lawyer. When she returned, she told you of her meeting with me. Things were becoming dangerous and you made up your mind to act quickly. It had been your intention that your new-made wife should not survive her accession to wealth very long. Immediately after the marriage ceremony, you had both made wills leaving all you had one to the other! A very touching business.

В ваших планах возникло еще одно осложнение. В Ле Пине вы повстречали мадмуазель Джейн Грей и сами потеряли разум от любви к ней. Страсть толкнула вас на гораздо более рискованную игру.

Теперь вы намеревались заполучить и деньги, и любимую девушку. Вы ведь шли на преступление прежде всего во имя денег и не собирались отказываться от них. Вы напугали Анну Морисо, сказав ей, что если она немедленно заявит о себе и о своих правах на наследство, то тем самым навлечет на себя подозрения в убийстве. Вы убедили ее взять отпуск на несколько дней, поехали с нею в Роттердам и там зарегистрировали брак.

Должным образом вы натаскали Анну во всех деталях и заранее снабдили инструкциями о том, как она должна заявить о своих правах на наследство: она не станет говорить ни слова о службе в качестве горничной у леди и непременно подчеркнет, что ее муж во время убийства находился за границей.

К несчастью для преступника, прибытие в Париж Анны Морисо совпало с моим приездом. Меня сопровождала мисс Грей. Это вас никоим образом не устраивало. И мадмуазель Джейн, и я — мы оба могли узнать в Анне Морисо горничную Мадлен, служанку леди Хорбари.

Вы попытались заблаговременно связаться с Анной, но вам не удалось. В конце концов вы прибыли в Париж и узнали, что ваша жена ушла к адвокату. Когда она возвратилась и рассказала вам о встрече со мной, ваша мысль лихорадочно заработала. Теперь более всего вы надеялись на то, что ваша новоиспеченная жена недолго будет владеть своим богатством. К тому же вы оба после свадьбы желали поскорее покинуть места, связанные с убийством. Трогательно!

"You intended, I fancy, to follow a fairly leisurely course. You would have gone to Canada – ostensibly because of the failure of your practice. There you would have resumed the name of Richards and your wife would have rejoined you. All the same, I do not fancy it would have been very long before Mrs Richards regrettably died, leaving a fortune to a seemingly inconsolable widower. You would then have returned to England as Norman Gale, having had the good fortune to make a lucky speculation in Canada! But now you decided that no time must be lost."

Poirot paused and Norman Gale threw back his head and laughed.

"You are very clever at knowing what people intend to do! You ought to adopt Mr Clancy's profession!" His tone deepened to one of anger: "I never heard such a farrago of nonsense. What you imagined, M. Poirot, is hardly evidence!"

"Perhaps not. But then I have some evidence."

"Really?" sneered Norman. "Perhaps you have evidence as to how I killed old Giselle when everyone in the aeroplane knows perfectly well I never went near her?"

"I will tell you exactly how you committed the crime," said Poirot. "What about the contents of your dispatch case? You were on a holiday. Why take a dentist's linen coat? That is what I asked myself. And the answer is this: Because it resembled so closely a steward's coat.

Полагаю, вы сперва хотели проделать все это не спеша. Вы, Гэйль, уехали бы в Канаду под предлогом потери практики.Там вы жили бы под фамилией Ричардс и ваша жена присоединилась бы к вам. Вскоре миссис Ричардс скончалась бы, оставив все свое состояние вам, неутешному вдовцу. Тогда вы вновь возвратились бы в Англию, но уже под именем Нормана Гэйля. Конечно, в Канаде вам очень повезло, и вы нажили хорошие деньги. Но вы решили ускорить события: зачем попусту терять столько времени!

Пуаро умолк, а Норман Гэйль, запрокинув голову, рассмеялся:

"Вы, мсье Пуаро, здорово отгадываете, что намереваются делать люди! Вам подошла бы профессия мистера Клэнси!" В голосе Гэйля звучала гнев. "Да никогда в жизни я еще не слышал подобной мешанины глупостей. То, что вы навоображали себе, мсье Пуаро, едва ли может служить доказательством!.."

"Возможно. Но в таком случае, у меня есть доказательства!"

"В самом деле?" усмехнулся Норман. "Может, у вас есть доказательства того, как я убил старуху Жизель, когда все пассажиры превосходно знают, что я никогда не проходил мимо нее!"

"Сейчас я расскажу вам, как вы совершили преступление!" сказал Пуаро. "Что вы скажете о содержимом вашего чемодана? Вы ехали на отдых. Зачем брать белый льняной пиджак дантиста? Вот какой вопрос задал я себе. И ответил: потому что он походит на куртку стюарда

When coffee was served and the stewards had gone to the other compartment, you went to the wash room, put on your linen coat, padded your cheeks with cotton-wool rolls, came out, seized a coffee spoon from the box in the pantry opposite, hurried down the gangway with the steward's quick run, spoon in hand, to Giselle's table. You thrust the thorn into her neck, opened the match box and let the wasp escape, hurried back into the wash room, changed your coat and emerged leisurely to return to your table. The whole thing took only a couple of minutes.

Nobody notices a steward particularly. The only person who might have recognized you was Mademoiselle Jane, but you know women! As soon as a woman is left alone – particularly when she is traveling with an attractive young man – she seizes the opportunity to have a good look in her hand mirror, powder her nose and adjust her make-up."

"Really," sneered Gale, "a most interesting theory, but it didn't happen. Anything else?"

"Quite a lot," said Poirot. "As I have just said, in the course of conversation a man gives himself away. You were imprudent enough to mention that for a while you were on a farm in South Africa. What you did not say, but what I have since found out, is that it was a snake farm."

For the first time, Norman Gale showed fear. He tried to speak, but the words would not come.

Когда стюарды подали кофе и удалились в другое отделение , вы продефилировали в туалет, надели там свой пиджак, набили щеки ватными тампонами, вышли, схватили из ящика в буфетной кофейную ложку и торопливо, как делают это стюарды, прошли в салон с ложкой в руке к столику Жизели. Вонзили дротик в шею жертвы, мгновенно открыли спичечный коробок, выпустили осу, поспешили обратно в туалет, сменили свой пиджак и, уже не торопясь, возвратились на свое место. Все заняло каких-нибудь пару минуты.

Никто никогда особенно не обращает внимания на стюарда. Единственным человеком, который мог бы вас опознать, была мадмуазель Джейн. Но вы же знаете женщин! Как только женщина остается одна (особенно если она путешествует в обществе привлекательного молодого человека), она тотчас щелкает замочком сумочки, чтобы взглянуть в зеркальце, напудрить нос и освежить помаду."

"В самом деле?" усмехнулся Гэйль. "Интереснейшая теория, но этого не было. Что-нибудь еще?

"Довольно много," сказал Пуаро. "Как я уже говорил, в ходе разговора человек может себя выдать. Вы довольно неосторожно упомянули, что были на ферме в Южной Африке. Вы только не сказали, это я уже выяснил позже, что это была змеиная ферма.

Только теперь впервые Норман Гэйль невольно выказал страх. Он вновь попытался говорить, но слова явно не повиновались ему.

Poirot continued:

"You were there under your own name of Richards: a photograph of you transmitted by telephone has been recognized. That same photograph has been identified in Rotterdam as the man Richards who married Anne Morisot."

Again Norman Gale tried to speak and failed. His whole personality seemed to change. The handsome vigorous young man turned into a rat-like creature with furtive eyes looking for a way of escape and finding none.

"It was haste ruined your plan," said Poirot. "The superior of the Institut de Marie hurried things on by wiring to Anne Morisot. It would have looked suspicious to ignore that wire. You had impressed it upon your wife that unless she suppressed certain facts either she or you might be suspected of murder, since you had both, unfortunately, been in the plane when Giselle was killed. When you met her afterwards and you learned that I had been present at the interview, you hurried things on. You were afraid I might get the truth out of Anne. Perhaps she herself was beginning to suspect you. You hustled her away out of the hotel and into the boat train. You administered prussic acid to her by force and you left the empty bottle in her hand."

Пуаро продолжал:

"Вы побывали там под своим собственным именем Ричардса! Вашу фотографию, переданную туда нами по фототелеграфу, там опознали. По этой же фотографии вас опознали и в Роттердаме как некоего Ричардса, женившегося на Анне Морисо!"

Опять Норман Гэйль снова попытался заговорить, но не удалось. Казалось, весь облик его изменился. Красивый, энергичный молодой человек напоминал теперь крысу с бегающими глазами, они искали, куда бы можно было спрятаться, но не находили выхода.

"Вас погубила торопливость," сказал Пуаро. "А начальница Института Марии еще более ускорила события, отправив телеграмму Анне Морисо. Игнорировать эту телеграмму было бы неразумным. Вы внушили жене, что если она не скроет некоторых фактов, то или ее, или вас качнут подозревать в убийстве, коль уж, к несчастью, вы оба оказались в самолете во время совершения преступления. Когда же, встретившись с Анной, вы узнали о ее беседе со мной, вы заторопились еще больше. Испугались, что я узнаю правду от Анны, а может, думали, что она и сама начинает подозревать вас. Вы вынудили ее покинуть гостиницу, усадили в поезд, согласованный с пароходным расписанием. Там вы силой заставили Анну Морисо принять синильную кислоту и зажали в ее руке пустой флакончик."

"A lot of damned lies!"

"Oh, no. There was a bruise on her neck."

"Damned lies. I tell you!"

"You even left your fingerprints on the bottle."

"You lie! I wore -"

"Ah. You wore gloves? I think, monsieur, that little admission cooks your gander."

Livid with passion, his face unrecognizable, Gale made a spring at Poirot. Japp, however, was too quick for him. Holding him in a capable unemotional grip. Japp said:

"James Richards alias Norman Gale. I hold a warrant for your arrest on the charge of willful murder. I must warn you that anything you say will be taken down and used in evidence."

A terrible shudder shook the man. He seemed on the point of collapse.

A couple of plainclothes men were waiting outside. Norman Gale was taken away.

Left alone with Poirot, little Mr Clancy drew a deep breath of ecstasy.

"M. Poirot," he said, "that has been absolutely the most thrilling experience of my life. You have been wonderful!"

Poirot smiled modestly.

"Отвратительная ложь!"

"О нет! На ее шее Анны были синие следы пальцев."

"Отвратительная ложь, говорю вам."

"Вы даже оставили отпечатки ваших; пальцев на флаконе."

"Вы лжете! На мне были..."

"А-а! Вы были в пе? Я думаю, мсье, что это небольшое признание окончательно изобличает вас."

Побагровев от ярости, с перекосившимся до неузнаваемости лицом, Гэйль кинулся на Пуаро. Держа его так, чтобы он не мог пошевелиться, Джепп сказал:

"Джеймс Ричардс, он же Норман Гэйль. У меня ордер на ваш арест по обвинению в преднамеренном убийстве! Должен вас предупредить, что все, сказанное здесь вами, будет внесено в протокол и использовано в качестве доказательств."

Страшная дрожь сотрясала человка. Казалось, он на грани коллапса.

Двое мужчин в штатском ожидали за дверью. Они увели Нормана Гейля.

Оставшись наедине с Пуаро, мистер Клэнси в порыве исступленного восторга сделал судорожно-глубокий выдох.

"Мсье Пуаро!" вскричал он. "Это самый поразительный случай в моей жизни! Вы были великолепны!"

Пуаро скромно улыбнулся.

"No, no. Japp deserves as much credit as I do. He has done wonders in identifying Gale as Richards. The Canadian police want Richards. A girl he was mixed up with there is supposed to have committed suicide, but facts have come to light which seem to point to murder."

"Terrible," Mr Clancy chirped.

"A killer," said Poirot. "And like many killers, attractive to women."

Mr Clancy coughed.

"That poor girl, Jane Grey."

Poirot shook his head sadly.

"Yes, as I said to her, life can be very terrible. But she has courage. She will come through."

With an absent-minded hand, he arranged a pile of picture papers that Norman Gale had disarranged in his wild spring.

Something arrested his attention – a snapshot of Venetia Kerr at a race meeting "talking to Lord Horbury and a friend."

He handed it to Mr Clancy.

"You see that? In a year's time there will be an announcement: 'A marriage is arranged and will shortly take place between Lord Horbury and the Hon. Venetia Kerr.' And do you know who will have arranged that marriage? Hercule Poirot! There is another marriage that I have arranged too."

"Lady Horbury and Mr Barraclough?"

"Нет, нет! Инспектор Джепп заслужил не меньшую похвалу. Он прямо-таки творил чудеса, когда доказывал, что Гэйль — это Ричардс! Канадская полиция разыскивает Ричардса. Подозревали, что девушка, с которой тот одно время был близок, покончила с собой. Появились факты указывающие на то, что это убийство.

"Ужасно!" прочирикал мистер Клэнси.

"Убийца," сказал Пуаро. "И как многие убийцы, привлекателен для женщин."

Мистер Клэнси кашлянул:

"Бедная девушка, эта Джейн Грей."

Пуаро печально покачал головой.

"Да, я уже толковал с нею о том, что жизнь бывает очень жестока. Но она храбрая. Она сумеет справиться."

Он стал рассеянно складывать фотографии и бумаги, разбросанные Гейлем в порыве ярости. Кое-что привлекло его внимание - снимок Венетии Керр, где она в день скачек разговаривает с лордом Хорбари и со своей приятельницей.

Пуаро вручил это мистеру Клэнси:

"Видите это? А через год, я уверен появится объявление: 'Закончены приготовления, и вскоре состоится свадьба лорда Хорбари и Венетии Керр.» И знаете, кто устроил эту свадьбу? Мсье Эркюль Пуаро! И еще одну свадьбу я устрою!"

"Леди Хорбари и мистера Барраклоу?"

"Ah, no, in that matter I take no interest." He leaned forward. "No, I refer to a marriage between M. Jean Dupont and Miss Jane Grey. You will see."

It was a month later that Jane came to Poirot.

"I ought to hate you, M. Poirot."

She looked pale and fine drawn, with dark circles round her eyes.

Poirot said gently:

"Hate me a little if you will. But I think you are one of those who would rather look truth in the face than live in a fool's paradise. And you might not have lived in it so very long."

"He was so terribly attractive," said Jane.

She added: "I shall never fall in love again."

"Naturally," agreed Poirot. "That side of life is finished for you."

Jane nodded.

"But what I must do is to have work – something interesting that I could lose myself in."

Poirot tilted back his chair and looked at the ceiling.

"О нет! Свадьбы подобных персонажей меня не занимают!" Пуаро доверительно наклонился вперед. "Нет, я говорю о свадьбе мсье Жана Дюпона и мисс Джейн Грей. Вот увидите."

Спустя месяц мисс Джейн пришла к мсье Пуаро.

"Я должна бы ненавидеть вас, мсье Пуаро."

Она выглядела бледной и похудевшей, под глазами темнели круги.

Пуаро мягко ответил:

"Что ж, дитя мое, если хотите, можете меня немножко ненавидеть. Но я уверен, вы предпочитаете смотреть правде в лицо, чем жить иллюзиями. Вы не смогли бы так жить долго."

"Но он был так ужасно привлекателен..." сказала Джейн.

"Я больше икогда не полюблю," добавила она.

"Разумеется," согласился Пуаро. "Эта сторона жизни уже навеки окончена для вас."

Джейн кивнула.

"Теперь все, что мне нужно — интересная работа, чтобы я могла полностью в нее уйти.

Пуаро откинулся назад в кресле и посмотрел на потолок.

"I should advise you to go to Persia with the Duponts. That is interesting work, if you like."

"But – but I thought that was only camouflage on your part?"

Poirot shook his head.

"On the contrary, I have become so interested in archaeology and prehistoric pottery that I sent the check for the donation I had promised. I heard this morning that they were expecting you to join the expedition. Can you draw at all?"

"Yes, I was rather good at drawing at school."

"Excellent. I think you will enjoy your season."

"Do they really want me to come?"

"They are counting on it."

"It would be wonderful," said Jane, "to get right away."

A little color rose in her face.

"M. Poirot -" she looked at him suspiciously – "you're not – you're not being kind?"

"Я советовал бы вам поехать в Персию с Дюпонами. Это интересная работа, если вам угодно."

"Но... я думала, что вы говорили об этом только для отвода глаз."

Пуаро покачал головой.

"Наоборот. Я так увлекся в последнее время археологией и допотопной керамикой, что и в самом деле отправил нашим археологам чек с обещанным пожертвованием! Как слышал сегодня утром, они ожидают, что вы присоединитесь к их экспедиции. Вы умеете рисовать?

"Да, я довольно хорошо рисовала в щколе."

"Отлично. Полагаю, путешествие доставит вам наслаждение."

"Они действительно хотят, чтоб я поехала?"

"Даже рассчитывают на это."

"Было бы чудесно," сказала Джейн, "уйти от всего этого."

Ее лицо слегка зарделось.

"Мсье Пуаро..." она взглянула на Эркюля с подозрением, "Вы... Не будете ли вы так добры?"

"Kind?" said Poirot, "I can assure you, mademoiselle, that where money is concerned I am strictly a man of business."

He seemed so offended that Jane quickly begged his pardon.

"I think," she said, "that I'd better go to some museums and look at some prehistoric pottery."

"A very good idea."

At the doorway, Jane paused and then came back.

"You mayn't have been kind in that particular way, but you have been kind to me."

She dropped a kiss on the top of his head and went out again.

"Ça, c'est trés gentil! (фр.)" said Hercule Poirot.

"Добр?" сказал Пуаро, "могу вас заверить, мадмуазель, что, если речь идет о деньгах, я — деловой человек!"

Он казался таким обиженным, что Джейн поторопилась попросить прощения.

"Я думаю," сказала она, "мне лучше походить по музеям и хотя бы поглядеть на эти доисторические гончарные изделия."

"Очень хорошая идея."

На пороге Джейн остановилась, затем вернулась.

"Быть может, мсье, вы не были добры вообще, но, в частности, ко мне вы были очень добры."

Она поцеловала его в голову и поспешно вышла.

— О! Это очень мило! — сказал Эркюль Пуаро.