Frank wouldn't throw up his hand, though. So he followed me there, and he saw me without pa knowing anything about it. It would only have made him mad to know, so we just fixed it all up for ourselves. Frank said that he would go and make his pile, too, and never come back to claim me until he had as much as pa. So then I promised to wait for him to the end of time and pledged myself not to marry anyone else while he lived. 'Why shouldn't we be married right away, then,' said he, 'and then I will feel sure of you.' Well, we talked it over, and he had fixed it all up so nicely, with a clergyman all ready in waiting, that we just did it right there. And then Frank went off to seek his fortune, and I went back to pa.

The next I heard of Frank was that he was in Montana, and then he went prospecting in Arizona, and then I heard of him from New Mexico. After that came a long newspaper story about how a miners' camp had been attacked by Apache Indians, and there was my Frank's name among the killed. I fainted dead away, and I was very sick for months after. Pa thought I had a decline and took me to half the doctors in 'Frisco. Not a word of news came for a year and more, so that I never doubted that Frank was really dead. Then Lord St. Simon came to 'Frisco, and we came to London, and a marriage was arranged, and pa was very pleased, but I felt all the time that no man on this earth would ever take the place in my heart that had been given to my poor Frank.

Однако Фрэнк не сдавался. Он последовал за мной и мы продолжали видеться без ведома папы. Он бы обезумел, если бы узнал об этом, поэтому мы всё решили сами. Фрэнк сказал, что он тоже разбогатеет,  не вернётся и не попросит моей руки до тех пор, пока не будет так же богат, как папа. Итак, я обещала ждать его вечно и дала обет не выходить замуж за другого, пока он жив. "В таком случае, почему бы нам не обвенчаться прямо сейчас," сказал он, "тогда я буду уверен в тебе." Мы обговорили этот вопрос и Фрэнк так прекрасно всё устроил, священник был полностью готов и тут же обвенчал нас. А потом Фрэнк уехал искать счастье, а я вернулась к папе.

Следующее, что я узнала о Фрэнке, было то, что он в Монтане, потом он уехал искать золото в Аризону, а затем я услышала о нём в Нью-Мексико. Потом появилась длинная газетная статья о том, как на лагерь золотодобытчиков напали индейцы-апачи и среди убитых было имя Фрэнка. Я упала без чувств и очень тяжнло болела несколько месяцев. Папа думал, что у меня чахотка и показал меня половине докторов в Сан-Франциско. Больше года не было ни слова вестей от Фрэнка, и я не сомневалась, что он на самом деле умер. Затем лорд Сент-Саймон приехал в Сан-Франциско, мы отправились в Лондон, договорились о свадьбе, и папа был очень доволен, но я всё время чувствовала, что ни один мужчина в мире никогда не займёт в моём сердце место, отведённое моему бедному Фрэнку.

"Still, if I had married Lord St. Simon, of course I'd have done my duty by him. We can't command our love, but we can our actions. I went to the altar with him with the intention to make him just as good a wife as it was in me to be. But you may imagine what I felt when, just as I came to the altar rails, I glanced back and saw Frank standing and looking at me out of the first pew. I thought it was his ghost at first; but when I looked again there he was still, with a kind of question in his eyes, as if to ask me whether I were glad or sorry to see him. I wonder I didn't drop. I know that everything was turning round, and the words of the clergyman were just like the buzz of a bee in my ear. I didn't know what to do.

Should I stop the service and make a scene in the church? I glanced at him again, and he seemed to know what I was thinking, for he raised his finger to his lips to tell me to be still. Then I saw him scribble on a piece of paper, and I knew that he was writing me a note. As I passed his pew on the way out I dropped my bouquet over to him, and he slipped the note into my hand when he returned me the flowers. It was only a line asking me to join him when he made the sign to me to do so. Of course I never doubted for a moment that my first duty was now to him, and I determined to do just whatever he might direct.

Если бы я вышла замуж за лорда Сент-Саймона, я, конечно, исполнила бы свой долг по отношению к нему. Мы не можем управлять своей любовью, но своими поступками - можем. Я шла с ним к алтарю с намерением стать ему хорошей женой, насколько это было в моих силах. Но вы можете себе представить, что я чувствовала, когда, подходя к алтарной ограде, я оглянулась и увидела Фрэнка, который стоял за первой скамьёй и смотрел на меня. Сначала я подумала, что это его призрак, но когда я оглянулась снова, он по-прежнему стоял там с вопросом в глазах, рада ли я его видеть или нет. Удивляюсь, как я не упала в обморок. Всё кружилось перед глазами, слова священника звучали в моих ушах словно жужжание пчелы. Я не знала, что делать.

Следовало ли мне остановить венчание и устроить сцену в церкви? Я снова взглянула на него, и, должно быть, он понял, о чём я думаю, потому что поднёс палец к губам, как бы говоря мне молчать. Потом я увидела, как он быстро пишет что-то на клочке бумаги и поняла, что он пишет мне записку. Когда я проходила мимо его скамьи, направляясь к выходу, я уронила букет возле него, и он незаметно сунул записку в мою руку, возвращая цветы. В записке была лишь одна строчка, в которой он просил, чтобы я вышла к нему, когда он подаст мне знак. Конечно, я ни на миг не усомнилась, что теперь мой главный долг относился к нему, и я решила делать всё, что он скажет.

"When I got back I told my maid, who had known him in California, and had always been his friend. I ordered her to say nothing, but to get a few things packed and my ulster ready. I know I ought to have spoken to Lord St. Simon, but it was dreadful hard before his mother and all those great people. I just made up my mind to run away and explain afterwards.

I hadn't been at the table ten minutes before I saw Frank out of the window at the other side of the road. He beckoned to me and then began walking into the Park. I slipped out, put on my things, and followed him. Some woman came talking something or other about Lord St. Simon to me - seemed to me from the little I heard as if he had a little secret of his own before marriage also - but I managed to get away from her and soon overtook Frank. We got into a cab together, and away we drove to some lodgings he had taken in Gordon Square, and that was my true wedding after all those years of waiting. Frank had been a prisoner among the Apaches, had escaped, came on to 'Frisco, found that I had given him up for dead and had gone to England, followed me there, and had come upon me at last on the very morning of my second wedding."

"Вернувшись домой, я всё рассказала моей горничной, которая знала Фрэнка ещё в Калифорнии и всегда была ему другом. Я велела ей не говорить ничего, а сложить кое-какие вещи и приготовить мне пальто. Я знаю, мне следовало бы поговорить с лордом Сент-Саймоном, но это было ужасно трудно в присутствии его матери и всех тех важных людей. Я решила убежать, а объясниться позднее.

Я не просидела за столом и десяти минут, как увидела из окна на противоположном тротуаре Фрэнка. Он кивнул мне и пошёл в Парк. Я вышла из столовой, оделась и пошла за ним. Какая-то женщина подошла ко мне и стала что-то рассказывать о лорде Сент-Саймоне, мне показалось из того немногого, что услышала, что у него тоже до свадьбы была какая-то маленькая тайна, мне удалось отделаться от неё и вскоре я догнала Фрэнка. Мы вместе сели в кэб и поехали в квартиру, снятую им на Гордон-сквер, и это была моя настоящая свадьба после всех тех лет ожидания. Фрэнк побывал в плену у апачей, бежал, приехал во Фриско, узнал, что я посчитала его умершим и уехала в Англию, последовал за мной и, наконец, разыскал меня как раз в утро моей второй свадьбы."

"I saw it in a paper," explained the American. "It gave the name and the church but not where the lady lived."

"Then we had a talk as to what we should do, and Frank was all for openness, but I was so ashamed of it all that I felt as if I should like to vanish away and never see any of them again - just sending a line to pa, perhaps, to show him that I was alive. It was awful to me to think of all those lords and ladies sitting round that breakfast-table and waiting for me to come back. So Frank took my wedding-clothes and things and made a bundle of them, so that I should not be traced, and dropped them away somewhere where no one could find them. It is likely that we should have gone on to Paris tomorrow, only that this good gentleman, Mr. Holmes, came round to us this evening, though how he found us is more than I can think, and he showed us very clearly and kindly that I was wrong and that Frank was right, and that we should be putting ourselves in the wrong if we were so secret.

Then he offered to give us a chance of talking to Lord St. Simon alone, and so we came right away round to his rooms at once. Now, Robert, you have heard it all, and I am very sorry if I have given you pain, and I hope that you do not think very meanly of me."

"Я прочитал об этом в газете," объяснил американец. "Там было указано имя и церковь, но не сообщалось, где живёт леди."

"Потом обсудили, как нам поступить, Фрэнк стоял за откровенность, но мне было так стыдно за неё, что захотелось исчезнуть и никогда больше не встречать никого из них, разве что отправить строчку папе, чтобы дать ему знать, что я жива. Я с ужасом думала обо всех этих лордах и леди, сидящих за свадебным столом и ожидающих моего возвращения. Фрэнк взял моё свадебное платье и другие вещи, связал их в узел, чтобы меня нельзя было выследить и бросил его в такое место, где их никто не смог бы найти. Вероятно, мы бы завтра уехали в Париж, вот только этот милый джентльмен, мистер Холмс, зашёл к нам сегодня вечером, хотя то, как он нас нашёл, выше моего понимания и доказал нам очень понятно и мягко, что я ошибаюсь, а Фрэнк прав, и что мы сами себе навредим, если будем скрываться."

Потом он предложил дать нам возможность поговорить с лордом Сент-Саймоном наедине, и вот мы сразу же пришли к нему на квартиру. Теперь, Роберт, Вы услышали всё, и я очень сожалею, если причинила вам боль и надеюсь, что Вы не подумаете обо мне очень плохо.

Lord St. Simon had by no means relaxed his rigid attitude, but had listened with a frowning brow and a compressed lip to this long narrative.

"Excuse me," he said, "but it is not my custom to discuss my most intimate personal affairs in this public manner."

"Then you won't forgive me? You won't shake hands before I go?"

"Oh, certainly, if it would give you any pleasure."

He put out his hand and coldly grasped that which she extended to him.

Лорд Сент-Саймон вовсе не ослабил свою жёсткую позу, но выслушал с нахмуренными бровями и сжатыми губами этот длинный рассказ.

"Прошу прощения," сказал он, "но не в моих правилах обсуждать свои самые интимные личные дела при посторонних."

"Значит, Вы не простите меня? Не пожмёте руку прежде, чем я уйду?"

"О, конечно, если это доставит Вам удовольствие."

Он вытянул руку и холодно пожал руку, протянутую ему.