'You probably heard of my poor father's death,' said he; 'he was carried off about two years ago. Since then I have of course had the Hurlstone estates to manage, and as I am member for my district as well, my life has been a busy one. But I understand, Holmes, that you are turning to practical ends those powers with which you used to amaze us?'

'Yes,' said I, 'I have taken to living by my wits.'

'I am delighted to hear it, for your advice at present would be exceedingly valuable to me. We have had some very strange doings at Hurlstone, and the police have been able to throw no light upon the matter. It is really the most extraordinary and inexplicable business.'

You can imagine with what eagerness I listened to him, Watson, for the very chance for which I had been panting during all those months of inaction seemed to have come within my reach. In my inmost heart I believed that I could succeed where others failed, and now I had the opportunity to test myself.

'Вероятно, Вы слышали о смерти моего бедного отца,' сказал он, 'это случилось около двух лет назад. С тех пор мне, разумеется, пришлось взять на себя управление Херлстонским поместьем, а поскольку я также являюсь депутатом от своего округа, моя жизнь была очень занятой. Но насколько я понимаю, Холмс, Вы применяете на практике те способности, которыми так удивляли нас?'

'Да, я решил зарабатывать себе на жизнь собственным умом.'

'Рад это слышать, поскольку Ваш совет в настоящее время был бы чрезвычайно ценным для меня. У нас в Херлстоне произошли очень странные вещи, и полиция не сумела пролить хоть какой-то свет на это дело. Это действительно крайне необычная, необъяснимая история.'

Можете себе представить, с каким интересом я слушал его Ватсон, ведь тот самый шанс, которого я так нетерпеливо ждал в течение всех этих месяцев бездеятельности, казалось, был передо мной. В глубине души я полагал, что могу добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, и теперь у меня была возможность испытать себя.

"Pray, let me have the details," I cried.

Reginald Musgrave sat down opposite to me, and lit the cigarette which I had pushed towards him.

'You must know,' said he, 'that though I am a bachelor, I have to keep up a considerable staff of servants at Hurlstone, for it is a rambling old place, and takes a good deal of looking after. I preserve, too, and in the pheasant months I usually have a house-party, so that it would not do to be shorthanded. Altogether there are eight maids, the cook, the butler, two footmen, and a boy. The garden and the stables of course have a separate staff.

"Умоляю, расскажите мне все подробности," вскричал я.

Реджинальд Месгрейв сел напротив меня и закурил сигарету, которую я пододвинул к нему.

'Вы должны знать,' сказал он, 'что хотя я и холостяк, мне приходится держать значительный штат прислуги в Херлстоне, поскольку это старая, беспорядочно построенная усадьба и требует постоянного присмотра. Я слежу за ней, а в сезон охоты на фазанов обычно принимаю гостей, так что нельзя быть без прислуги. Всего там восемь горничных, повар, дворецкий, два лакея и рассыльный. В саду и конюшнях имеется, конечно, отдельный штат.

Of these servants the one who had been longest in our service was Brunton the butler. He was a young schoolmaster out of place when he was first taken up by my father, but he was a man of great energy and character, and he soon became quite invaluable in the household. He was a well-grown, handsome man, with a splendid forehead, and though he has been with us for twenty years he cannot be more than forty now.

With his personal advantages and his extraordinary gifts—for he can speak several languages and play nearly every musical instrument—it is wonderful that he should have been satisfied so long in such a position, but I suppose that he was comfortable, and lacked energy to make any change. The butler of Hurlstone is always a thing that is remembered by all who visit us.

Одним из слуг, который прослужил у нас дольше всех был Брантон, дворецкий. Он был молодым школьным учителем без места, когда отец только взял его на службу, но это был человек очень энергичный и с сильным характером и скоро он стал просто незаменим в нашем доме. Это был рослый, красивый мужчина с великолепным лбом и хотя он прожил с нами двадцать лет, ему и сейчас не больше сорока.

При своих личных достоинствах и необычных способностях, ибо он может говорить на нескольких языках и играть чуть ли нена всех музыкальных инструментах, удивительно, что он так долго был удовлетворён своим положением, но, полагаю, что ему жилось хорошо и недоставало энергии, чтобы что-то изменить. Дворецкого Херлстона всегда запоминали те, кто посещал нас.

But this paragon has one fault. He is a bit of a Don Juan, and you can imagine that for a man like him it is not a very difficult part to play in a quiet country district. When he was married it was all right, but since he has been a widower we have had no end of trouble with him. A few months ago we were in hopes that he was about to settle down again for he became engaged to Rachel Howells, our second housemaid; but he has thrown her over since then and taken up with Janet Tregellis, the daughter of the head gamekeeper. Rachel—who is a very good girl, but of an excitable Welsh temperament—had a sharp touch of brain-fever, and goes about the house now—or did until yesterday—like a black-eyed shadow of her former self. That was our first drama at Hurlstone; but a second one came to drive it from our minds, and it was prefaced by the disgrace and dismissal of butler Brunton.

Но у этого совершенства есть один недостаток. Он немного донжуан, и Вы можете себе представить, что для такого человека,  как он не очень трудно играть эту роль в тихой сельской местности. Пока он был женат, всё шло хорошо, но с тех пор, как он стал вдовцом, у нас с ним масса хлопот. Несколько месяцев назад мы стали надеяться, что он снова остепенится, так как он обручился с Рейчел Хауэллс, нашей младшей горничной, однако затем он бросил её и увлёкся Дженет Треджелис, дочерью главного егеря. Рейчел - прекрасная девушка, но горячего уэльского нрава, перенесла острый приступ воспаления мозга, и она теперь ходит по дому, вернее, ходила до вчерашнего дня, как тень; от её прежнего облика остались одни чёрные глаза. Такова была наша первая драма в Херлстоне, но вторая стёрла её из нашей памяти, и ей предшествовали позор и увольнение дворецкого Брантона.

This was how it came about. I have said that the man was intelligent, and this very intelligence has caused his ruin, for it seems to have led to an insatiable curiosity about things which did not in the least concern him. I had no idea of the lengths to which this would carry him, until the merest accident opened my eyes to it.

I have said that the house is a rambling one. One day last week—on Thursday night, to be more exact—I found that I could not sleep, having foolishly taken a cup of strong cafe(фр.) noir after my dinner. After struggling against it until two in the morning, I felt that it was quite hopeless, so I rose and lit the candle with the intention of continuing a novel which I was reading. The book, however, had been left in the billiard-room, so I pulled on my dressing-gown and started off to get it.

Вот как это произошло. Я уже говорил, что этот человек очень умён, и именно ум стал причиной его гибели, так как, видимо, вызвал жадное любопытство к вещам, которые не имели к нему ни малейшего отношения. Я и понятия не имел о том, как это далеко могло завести его, пока чистый случай не открыл мне глаза на это.

Я говорил, что дом построен бестолково. В один день на прошлой неделе, точнее, в четверг ночью, я понял, что не могу уснуть, потому что по глупости выпил чашку крепкого чёрного кофе после ужина. Промучившись до двух часов утра, я почувствовал, что это безнадёжно и потому поднялся и зажёг свечу с намерением продолжить чтение романа. Однако, я забыл книгу в бильярдной, поэтому надел халат и отправился за ней.